|
Аристократическая генеалогия моей собаки побуждала к некоторой разборчивости. Я остановился на кобельке по имени Резо. Грузинское имя предвещало телесную силу и буйство эмоций. Тем более что владелицей Резо оказалась журналистка из соседней эстонской газеты – миловидная Анечка Паю.
Любовный акт должен был состояться на пустыре возле ипподрома.
Резо выглядел прекрасно. Это был рыжеватый крепыш с нахальными глазами. Он нервно вибрировал и тихонько скулил.
Аня пришла в короткой дубленке и лакированных сапогах. Залюбовалась моей собакой. Воскликнула:
- Какая прелесть!
Добавив:
- Только очень худенькая...
Как будто усомнилась, возможен ли хозяйству прок от такой невестки.
- Сейчас это модно, – говорю.
Аня полемично шевельнула округлым бедром.
Мы обменялись документами. Родословная у Глаши, повторяю, была куда эффектнее, чем у моего друга Володи Трубецкого. Документы Резо тоже оказались в порядке.
- Ну что ж, – вздохнула Аня и отстегнула поводок.
Я тоже отпустил Глафиру.
Был солнечный зимний день. На снегу лежали розоватые тени. Резо, почувствовав свободу, несколько обезумел. С лаем отмахал три широких круга. Глаша наблюдала за ним с вялым интересом.
Побегав, Резо опрокинулся в снег. Видимо, захотел охладить свой пыл. Или показать, каких трудов ему стоит удержаться от безрассудства.
Затем отряхнулся и подбежал к нам. Глаша насторожилась и подняла хвостик.
Кобелек, хищно приглядываясь, обошел ее несколько раз. Он как будто увеличился в размерах. Он что-то настоятельно бормотал. Мне показалось, что я расслышал:
- Вай, какая дэвушка! Стройная, как чинара. Юная, как заря... Ресторан пойдем. Шашлык будем кушать. Хванчкара будем пить...
Глашин хвостик призывно вздрагивал. Она шагнула к Резо, задев его плечом.
И тут случилось неожиданное. Визгливо тявкнув, кобелек рванулся прочь. Затем прижался к лакированным сапогам хозяйки.
Глаша брезгливо отвернулась.
Резо дрожал и повизгивал.
- Ну что ты?! Что ты?! – успокаивала его Аня. – Ну, будь же мужчиной!
Но Резо лишь повизгивал и дрожал.
Он был темпераментным импотентом, этот развязный кацо. Тип, довольно распространенный среди немолодых кавказцев.
Анечке было неловко за своего воспитанника. Она вроде бы даже захотела чем-то компенсировать его неуспех. Прощаясь со мной, шепнула:
- Калью улетает в Минск на семинар. Я позвоню тебе в конце недели.
Аня, действительно, позвонила, но грубая Татьяна обругала ее матом...
Когда меня увольняли из редакции, Аня вызвалась писать фельетон для эстонской газеты. Даже название придумала – «Сквозь темные очки». В том смысле, что я клеветник и очернитель.
Знакомый инструктор ЦК не без усилий приостановил это дело.
Но вернемся к моей собаке. Раза три я пытался выдать ее замуж. И все три попытки рухнули.
Второй жених обладал плебейской худобой и силой. Напоминал учителя физкультуры из провинции. Был чем-то похож на Аркадия Львова.
Он решил не тратить времени даром. Обойтись без любовной игры. Действовал, как говорится, на хапок.
Глаша его больно покусала.
А он еще и сопротивлялся, как жлоб... Так и ушел ни с чем. Веселый такой, без комплексов...
Почему же Глаша его отвергла?..
Видно, капля романтики необходима...
Третий жених беспрерывно чесался. Кроме того, у него был слабый мочевой пузырь. Да и шерсть грязноватая, с проплешинами. А родословная – я посмотрел – исключительная. Значит, вырожденец. Наподобие Володи Трубецкого.
Глаша его просто игнорировала.
Так и осталась девицей. А дальше уже было поздно. Знакомый кинолог сказал:
- А вдруг не разродится, что тогда?.. Мы имеем право рисковать своей жизнью. Рисковать чужой – порядочным людям не дано...
Сейчас Глафире двенадцать лет.
Двенадцать лет мы знакомы.
Двенадцать лет нашу семью потрясают раздоры и всяческие катаклизмы.
Мы без конца ссорились и разводились. Семья, как говорится, рушилась. И даже возникали новые побочные семьи. Только Глаша оставалась неизменно близкой и родной. И любила нас всех одинаково.
Глаша часто спит у моих ног. Иногда тихонько стонет. Возможно, ей снится родина. Например, мелкий частик в томате. Или сквер в Щербаковом переулке...
Не печалься, все будет хорошо.
И прости, что у меня нет хвоста. (В Союзе был, и не один.) Прости, что у меня есть ботинки, сигареты и рассказы Фолкнера.
В остальном мы похожи. Немолодые раздражительные чужестранцы с комплексами... Сообща таскаем колбасу из холодильника...
|
